Две комнаты в бывшем доме писательницы — мемориальные. Из малой гостиной просматривается вид на кабинет.

Свои измышления о выборе занятия для женщины и прямой его зависимости от безусловного женского счастья Элиза выводит статье «Несколько слов о кобетах», обещанной публичности в четырех частях. Переживает при этом за то, как бы кто-то не опередил ее в этих мыслях и не изложил их на бумаге раньше, чем пан Сикорский их напечатает, потому что пан собирается печатать «кобет» «по прошествии лет матузелевых» (был такой вампир, Матузель, прожил тысячу лет): «А вдруг да кто-нибудь напишет о том же, но в иных выражениях, и тогда мои мозоли потеряют свою ценность», — иронизирует она не без обиды.

«Прежде чем девушке полюбить кого-то, — пишет она в «Кобетах», — следует ей полюбить что-то». Под этим чем-то не подразумеваются ни наряды, ни украшения, ни прочие прелестные вещицы, но подразумевается «красивое и живое, в чем мысль и сердце нашли бы пищу». Пусть девушка, к примеру, полюбит какую-нибудь науку, если почувствует к ней особенный интерес, или искусство, если природа одарила ее талантом, или профессию, в которой она себя совершенствует, или большую идею, которая наполнит ее и возвысит, или домашний труд, который вовремя научит ее быть хозяйкой и матерью. Эта любовь к чему-то, осознанная и воплощенная, — едва ли не единственное, что по-настоящему способно подготовить девушку к серьезному чувству «к кому-то». Это именно то, что убережет женщину от опасности превратиться в гусыню или куклу.

В повести «Последняя любовь» она уже разделила всех представительниц «нежной плоти» на женщин-людей, женщин-кукол и женщин-гусынь. Женщины-куклы, писала она, не могут ни любить, ни дружить, а от своих сестер из фарфора или папье-маше отличаются только тем, что, падая, не разбиваются. «Они кланяются, подают руку, целуются, но движет ими пружина, которая зовется этикетом, а не сердце». «Женщины-гусыни отличаются от своих прототипов лишь тем, что их гогот, заглушающий разумную речь, не спас Рим. Зато за жалкое зернышко, найденное на свалке, они готовы забить друг друга острыми клювами и запачкать грязью».

Почтовая карточка с портретом писательницы.

Счастлив тот мужчина, которого женщина встретит с книгой в руке, а не тот, чья жена, чтобы встретить его, отрывается от разглядывания себя в зеркале, бесконечных разговоров с модистками или обсуждения героев романов, так отличающихся от реального спутника жизни. Только по-настоящему умная женщина, как пишет Элиза дальше, не погрузит себя в книги так, чтобы забыть о своих обязанностях, потому что ум ее будет неустанно указывать ей, какие поступки ведут к счастливой семейной жизни. Развитый правильным чтением ум научит ее тому, что каждая, даже самая неприятная работа может быть облагорожена целью. Грубые занятия под ее руками и ее взглядом облачатся в благодарность, рожденную силой мысли.

Пока мужчина долгие часы проводит вне дома, предаваемый своим «охотничьим» обязанностям, женщина образованная, как пишет Элиза, безо всякого нетерпения со своей стороны ожидает его за своим занятием. Когда он возвращается, она не встречает его молча и с недовольным выражением, она ему рада, и на устах ее — слово учтивое, а на челе — покой и нежность. Такая женщина вознесет богатство до идеала, умеренность облечет в благодарность, а отсутствие достатка обернет в улыбку согласия и понимания.

Кухня и сарай, по мнению автора статьи, выглядят совсем иначе, если в них хозяйничает женщина с кругозором: там все на своих местах, а не так, как это может быть у хозяек, которые ничего за стенами кухни не видят.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5